- Молиться от сердца, т.е. искренне и внимательно, мы начинаем тогда, когда находимся в стесненных обстоятельствах, и наших естественных сил не хватает, чтобы выйти из них. Вот тогда-то мы «смиряемся до зела» и начинаем вопиять к Богу. С этого начинается наша живая молитва.
В трудных обстоятельствах мы просим, почти даже «требуем»: «Господи, помоги! Ты же видишь, в каком я бедственном положении нахожусь!» И тогда Господь бывает уже как бы «вынужден» прийти к нам на помощь и вытащить нас из этой ямы — не по нашему достоинству и духовному уровню, но потому, что Он — Человеколюбец.
Образно говоря, когда родители покупают ребенку обновку — он в ней бегает чистенький, аккуратненький, с чувством: «Вот какой я!» А после того, как он вдруг шлепнется в грязь и измарается в ней — здесь самочувствие у него уже совсем другое: кричит, плачет, бежит к маме. Мать, конечно же, начинает его мыть, переодевать и только потом погладит по головке и утешит.
Вот так получается и у нас: пока мы не осознаем своего смрада, своего непотребства пред Богом, до тех пор не можем очиститься от самодовольства и превозношения. А когда осознаем, тогда начинаем плакать и смиряться. И Господь подает нам Свою милость — слезный покаянный плач, очищение и исправление.
Таким образом, мы уже сподобляемся (если будем благоразумно действовать) какого-то утешения. Не за то, что мы сделали что-то достойное утешения, а за то, что мы, попав в беду, скорбим о нашем бедственном состоянии, скорбим о том, что мы такие нехорошие. И это действительно так. Как сказал священномученик Петр Дамаскин: «Что такое человек? Человек — это есть не что иное, как малое скороисчезающее зловоние». (А другой говорит, что «человек — это звучит гордо»,21 — вот какое разное бывает у людей «само-чувствие»). Или как сказал Пиме
...
Читать дальше »
