Преподобный Иоанн Лествичник - 15 Апреля 2013 - Блог

Насыщение чрева есть матерь блуда, а утеснение чрева – виновник чистоты.
По пресыщении нашем дух чревоугодия отходит, и посылает на нас духа блудного извещая его, в каком состоянии мы находимся, и говоря: «иди и возмути такого-то, чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться». Этот, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все что хочет делает с нами, оскверняя душу мечтаниями и тело истечениями.
Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменяет себе приобретение ее, ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу; и где природа побеждена, там познается пришествие Того, Кто выше естества; ибо, без всякого прекословия, меньшее упраздняется большим.
Начало чистоты бывает, когда помысел не слагается с блудными прилогами, и без мечтаний случаются по временам во сне истечения; средина чистоты, когда естественные движения происходят только от довольства пищей, и бывают свободны от мечтаний и истечений; конец же чистоты – умерщвление тела, предваряемое умерщвлением нечистых помыслов.
Отгоняющий сладострастного пса молитвою подобен борющемуся со львом; кто низлагает его сопротивлением, тот подобен обратившему врага своего в бегство и преследующему его; кто же стал совершенно свободен от самого прилога, однажды навсегда сделав для него невозможным всякий доступ к себе, тот хотя и пребывает во плоти, но уже воскрес из гроба.
Если признак чистоты – не испытывать похотного движения и в сонных мечтаниях, то конечно крайняя степень похотливости будет – терпеть истечения и на яву от одних помыслов и воспоминаний.
Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего веревкой; кто воюет против врага своего воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается против него смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке.
Ин есть, кто подвигами, ин, – кто смирением, и ин, кто Божиим внутрь присещением имеет связанным сего мучителя. Первый подобен деннице, второй – полной луне, а третий светлосияющему солнцу; но все они имеют жительство на небесах.
Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та, чтоб обмануть птицу, а этот, чтобы погубить душу. Не верь во всю жизнь свою бренному телу сему; и не полагайся на него, пока не предстанем Христу.
С новоначальными падения в плотские грехи случаются обыкновенно от обилия яств; с средними они бывают от высокоумия, и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству – они случаются только от осуждения ближних.
Некоторые ублажают скопцов по естеству (от рождения), как избавленных от мучительства плоти: а я ублажаю людей, которые повседневно делаются скопцами, и помыслом, как ножом, привыкли себя обрезывать.
Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; на его стороне благословные поводы, так как он воюет с нами с помощью нашего естества.
Кто надеется бороться с плотью своею, или победить ее своими силами, тот тщетно подвизается. Ибо, если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома души, то вотще бдит и постится покушающийся успеть в сем сам собою.
Повергни пред Господом немощь своего естества, сознав свое во всем бессилие, и не ощутительно получишь дарование целомудрия.
Поскользнувшиеся и падшие в ров похоти, далеко отпадают от восходящих и нисходящих по оной (Иаковом виденной) лествице, и чтоб опять приступить им к такому восхождению, потребны для них многие поты и крайнее пощение.
Есть блуд и без познания жены, – который, как противоестественный, большей подвергает муке. Это некая смерть и погибель, которую мы всегда носим в себе, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзаю объявить писанием, потому что руку мою удерживает сказавший: «бываемая отай от них срамно есть и глаголати» и писати (Еф.5:12).
Человеколюбивым представляет Бога бесчеловечный враг, наущатель на блуд, внушая, что Он великое оказывает снисхождение к сей страсти, как естественной. Но понаблюдай за этим злокозненником, и найдешь, что, по совершении сего греха он уже иным представляет Бога, – только правосудным и не прощательным. Первое внушение делает он для того, чтобы вовлечь нас в грех, а второе – с тем, чтоб ввергнуть нас в отчаяние.
Когда, по совершении греха, томит нас туга и нечаяние, тогда снова предавать себя падениям не обычно нам; когда же они утихнут, тогда злобный враг снова начинает толковать нам о человеколюбии Божием.
Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чистоте и нерастлении нашего тела; бесы же ни о чем другом столько не веселятся, как о блуде злосмрадном, и никакой страсти не любят так, как эту, осквернительницу тела.
Матерь сладости (плодов, утешение доставляющих) – земля и роса; а матерь чистоты – безмолвие с послушанием. Чистота тела, одним безмолвием достигаемая, сближаясь с мiром, часто не оставалась непоколебимою; послушанием же стяжаваемая – везде благоискусна и непоколебима.
Кто одним воздержанием пытается пресечь сию брань, тот подобен человеку, который усиливается выплыть из пучины морской, действуя одною рукой. Сопряги с воздержанием смирение; потому что первое без последнего оказывается неполезным.
Какую страсть увидишь в себе господствующею, против той одной наипаче и вооружайся, в особенности же против естественного домашнего врага. Ибо если мы с тобою не победим сей страсти, то от победы над другими не будет нам никакой пользы; поразивши же сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.
Находясь в искушении, чувствовал я радость, слезы и утешение, и по младенчеству думал, что это плод духовный, а это была прелесть вражьи.
Не вдавайся в обман, юноша! Видел я некоторых, молящихся о любимых ими лицах, которые, будучи побуждаемы на то блудною страстью, думали однако, что исполняют долг святой любви.
Когда повергаемся на постель, тогда наиболее должны мы трезвиться; потому что тогда ум без тела борется с бесами; и если он еще не отсек сочувствия сласти похотной, то охотно делается предателем.
Память о смерти да засыпает и да восстает с тобою, и вместе Иисусова молитва; ибо ничто не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания.
Бывают истечения во сне иногда от изобилия пищи, и вообще от излишнего покоя плоти; иногда – от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда – от того, что осуждаем ближнего; иногда же – и от одной зависти бесовской. Бог попускает сие иному, чтоб безгрешным сим злоключением поучить его смирению.
Не дозволяй себе днем помышлять о бывших во сне мечтаниях; ибо у бесов и то есть в намерении, чтоб сновидениями осквернять нас бодрствующих.
Во время бури искушения похотью, хорошею помощью бывают для нас – власяница, пепел, всенощное стояние, голод, жажда палящая, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание в гробищах, а паче всего смирение сердца, и если можно, духовный отец, или усердный брат, скорый на помощь, и старый разумом; ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один, сам собою, спасти корабль свой от сей пучины.
Некто, увидев необыкновенно красивую женщину, прославил о ней Творца. От воззрения на нее возгорелась в нем любовь к Богу и из очей исторгся источник слез. И дивно было видеть, как то, что для другого послужило бы в погибель, для него паче естества стало венцем (победы). Если такой человек всегда в подобных случаях имеет такое же чувство и делание, то он восприял нетление прежде общего воскресения.
Таким же правилом должно нам руководствоваться и в отношении к сладкопению и песням. Боголюбивые и мiрскими и духовными песнями возбуждаются обыкновенно к святому радованию, Божией любви и слезам, а сластолюбцы – к противному.
Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно дикую маслину чрез прививку превратить в добрую. Если бы ключи Царствия были вверены девственнику телом, то мнение сказанных лиц, может быть, было бы справедливо. Но да постыдит их тот, кто, имея тещу, стал чист и носит ключи Царствия.
Многовиден змий телесной похоти: не вкусившим сласти ее внушает он – однажды только вкусить и перестать, а вкусивших сей коварный побуждает опять к новому вкушению. Многие из первых, по неведению сего зла, бывают свободны от брани; а последние, как испытавшие мерзость сию, терпят брани и подстрекания. Впрочем часто случается и противное сему.
Когда встаем мы от сна в благом и мирном настроении, то бывает это с нами по сокровенному воздействию Св. Ангелов, особенно если уснули с молитвою и трезвением. Но бывает, что встаем в мрачном и досадливом расположении, подвергаясь сему по причине злых сновидений.
Не диво – невещественному бороться с невещественным; но то чудо и чудо воистину дивное, что облеченный веществом обращает в бегство невещественных врагов, в борьбе с этим своим веществом, враждебным и коварным.
Рассудительные отцы полагают, что иное есть прилог, иное-сочетание, иное – сосложение, иное – пленение, иное – борьба, а иное – так называемая страсть в душе. Они определяют, что прилог есть простое слово (мысль), или образ какого либо предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; сочетание есть собеседование с явившимся образом, со страстью, или бесстрастно;сосложение есть склонение души к виденному, соединенное с услаждением; пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца увиденным, или совершенное его с ним слитие, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют усильное сопротивление борющему, кончающееся или победою, или поражением, – произвольно; а страстью называют такое похотливое расположение, которое, вгнездившись в душу, соделывается потом чрез долгий навык, как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою стремится к удовлетворению его. Из всех сих первое безгрешно; второе не совсем, третье бывает или грешно или безгрешно, судя по устроению подвизающегося. Борьба бывает виною или венцев, или мучений. Пленение иному подлежит суду, когда случается во время молитвы, и иному, когда бывает в другое время, – иному при помышлении о вещах безразличных, и иному при помышлении о вещах худых. Страсть же несомненно во всяком случае осуждается, и, если не будет очищена равносильным покаянием, подлежит вечному мучению. Но кто к первому, т. е. прилогу, относится бесстрастно (отревает его, не останавливаясь на нем вниманием), тот одним разом отсекает все последующее.
Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приметили еще иной помысел, который утонченнее всех вышесказанных. Его называют набегом мысли, – который без определенного времени, без слова и образа, с быстротою стрелы, внушает искушаемому страсть. Нет ничего скоробежнее в телах, ничего быстрее и мгновеннее в духах – того, как этот помысел одним тонким напоминанием – и безвременным, и несказанным, а для иных даже и неведомым, – вдруг являет свое присутствие в душе, без предварительного собеседования и сосложения с нею. – Кто плачем возмог постигнуть (понять, уразуметь), такую тонкость сего помысла, тот может объяснить нам и то, как бывает, что душа от одного взгляда, или прикосновения руки, или слышания пения страстно блудствует (оскверняется и растлевается похотью) не думавши о том и не замышлявши того.
Иной раз похоть, родившись внутри души, переходит и в тело, а иной раз от тела переходит она в душу. Последнее обыкновенно бывает с живущими в мiре, а первое – с проходящими монашескую жизнь, по скудости у них вещества (или материала похотного).
Когда, после долгой борьбы с бесом, – союзником нашей бренной плоти, изгоним его наконец из сердца своего, камнями поста и мечами смирения, тогда сей окаянный, как червь, пресмыкаясь внутри тела нашего, усиливается осквернить нас неким щекотанием, возбуждая безвременные и бессловесные движения.
Этот бес тщательнее всех других наблюдает случай, когда мы не можем помолиться против него телесно. И тогда сей непотребный особенно покушается нападать на нас.
Тем, которые не приобрели еще истинной сердечной молитвы, помогает (в борьбе с блудною страстью) утомление себя в телесной молитве, – разумею, – воздеяние рук, биение в перси, очей на небо умиленное возведение, воздыхания с стенаниями и частое преклонение колен; – чего однако часто не могут они делать по причине присутствия других лиц. – Тогда-то особенно демоны и пытаются нападать на них; и они, не имея еще сил противостать им твердостью ума и невидимым действом молитвы, по необходимости может быть уступают иногда борющим их. Ты же в таком случае отскочи, если можно, поскорее от людей, скройся где-нибудь незаметно на короткое время, – и там, возведши горе око, душевное, если можешь, а если нет, хоть телесное, – и руки крестовидно распростерши, на посрамление и побеждение сим образом мысленного Амалика, – возопий к Могущему спасти, не преухищренными словесами, а смиренными речениями прежде и паче всего взывая: «помилуй мя, яко немощен есмь» (Пс.6:3). Тогда опытом познаешь силу Всевышнего, и невидимо невидимою помощью обратишь в бегство невидимых. Навыкший сим образом воевать скоро и одною душой станет прогонять врагов: ибо это второе дается от Бога делателям в награду за первое.
Как воду жизни, усердно пей поругание от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти; ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей, и свет Божий не оскудеет в сердце твоем.
Не преставай воображать и воспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердого и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени, и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти, и другое сему подобное; чтобы страхом, рождающимся от сих воспоминаний, ты мог удалить от себя ощущение блуда, соединиться с нетленной чистотою, и принять в душе своей сияние невещественного света, который блистательнее всех огней.
Есть бес, который, как только мы возляжем на одр, приходит к нам, и стреляет на нас лукавыми и нечистыми помыслами: чтобы мы, поленившись вооружиться против них молитвою, и уснувши с скверными помыслами, объяты были потом и скверными сновидениями.
Чего глаза не видели, того и гортань по одному слуху не сильно желает вкушать; так и чистые телом получают от своего неведения (сласти блудной), большое облегчение в брани против блуда.
Как сражающийся со львом, если отвратит от него глаза, тотчас погибает, так и борющийся с плотью своею, – если ее упокоит.
Тем, которые борются с телесною похотью, в свое время прилично бывает безмолвие, – но с разрешения хорошо знающего их наставника.
Узнал я, что бес уныния предшествует бесу блуда и уготовляет ему путь; чтобы крепко расслабив и погрузив в сон тело, дать возможность бесу блуда производить в спящем осквернения, как наяву.
Как земному царю мерзок предстоящий ему, и в то же время отвращающий от него лице свое, и с врагами его беседующий, так и Господу мерзок бывает предстоящий на молитве, и принимающий нечистые помыслы.
Пса сего (блудного беса), когда он приходит к тебе, прогоняй духовным орудием молитвы; и сколько бы он ни продолжал бесстыдствовать, не уступай ему.
(Исповедь блудной страсти). Душа спрашивает: «скажи мне, супруга моя, – естество мое (ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается), – скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу победить твое мучительство?» Она, отвечая душе своей, говорит: «не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего – самолюбие (самоугодие, и саможаление). Издали подготовляет мое разжжение всякое мне угождение и упокоение; от этого меня упокоения и соответственных ему дел загорается потом внутри жжение похотное. И тогда, зачавши, я рождаю грехопадения; они же, народившись, в свою очередь рождают смерть души чрез отчаяние. – Если сознаешь мою и свою немощь, – явную и глубокую, то свяжешь мне руки. Если умучишь голодом гортань, то свяжешь мне ноги, чтоб я не шла далее. Если сочетаешься с послушанием, то расторгнешь союз со мною. А если стяжаешь смирение, то отсечешь мне голову.