– Ваше Высокопреосвященство, Преосвященнейшие Владыки, досточтимые отцы, дорогая матушка, братья и сестры! Мне радостно уже второй раз находиться в вашем монастыре. Как вы знаете, в этот раз мы приехали со святым Поясом Божией Матери. Это святыня особенная, с духовной точки зрения – драгоценная. Промыслом Божией Матери мы привезли святыню и в этот город, чтобы освятить его, и, конечно, ради живущих здесь монахов. Мы знаем, насколько угодна Божией Матери жизнь монахов и вообще существование монастырей. Из истории Церкви известно много случаев, когда Богородица являлась непорочным, чистым душам и говорила: там-то находится Моя икона, возьмите ее и устройте там монастырь. А Святая Гора, единственное действующее монашеское государство, вся посвящена Ей. Пресвятая Дева – Покровительница Афона. Она Сама велела святому Петру Афонскому идти жить на Святую Гору и сказала, что он и его сподвижники будут под Ее непосредственным Покровом: «Я Сама, – сказала Богородица, – буду вашей Покровительницей, Целительницей и Питательницей». Явившись преподобному Афанасию Афонскому, Она сказала то же самое, что и преподобному Петру, добавив: «Я буду вашей Экономиссой и позабочусь обо всем для вас, а от вас хочу только одного – соблюдения ваших монашеских обетов». И по сей день мы, святогорцы, наслаждаемся Ее покровительством и особенным заступничеством.

И поэтому, дорогие мои, то, что мы с вами пришли к монашеству, – это большое благословение. Блаженнопочивший наш старец Иосиф Ватопедский очень часто говорил нам: «Нет большего благословения для человека, чем то, когда Бог призовет его к монашескому жительству. И пусть монах никогда, ни на секунду не забывает, что его призвал Сам Бог». Когда мы вспоминаем, как ушли из мира, что сопровождало нас при этом, то видим, что над нами была благодать Божия, это она совершила наше отречение от мира, она привела в монастырь. Здесь мы непременно должны во всей полноте исполнять три добродетели: нестяжания, послушания и целомудрия. Эти добродетели вводят нас в духовную жизнь, укореняют в ней и помогают достичь полноты возраста Христова.

 Монашество – это путь совершенства, и потому мы, монашествующие, призваны стяжать полноту благодати. Недавно пришел ко мне один монах и говорит: «Знаете, у меня нет времени читать». Я ему говорю: «Чадо, монастырь – это не место чтения. Ты пришел в обитель не читать, и даже не молиться. Ты пришел, чтобы отречься от себя и подчинить себя духовному руководителю. Если ты полностью предашь себя в послушание игумену и не будешь пытаться устроиться в этой жизни поудобнее, то в точности соблюдешь заповедь Христа. Он никогда не говорил случайно, а всегда – безошибочно, и Он сказал нам, монахам: «Аще кто хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет».

Не отрекается от себя тот, кто в обители исполняет свои хотения, свои мечты. У монаха вообще нет мечтаний, нет устремлений, нет планов. Он приходит, как осужденный на смерть, поднимает руки и говорит игумену: «Делай со мной что хочешь». Тем самым он исполняет другое слово Христа: «Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю». И если монах поймет смысл этих слов и положит их в основу своей жизни, то у него будет правильное представление о подвиге, и все его проблемы решатся. Он становится органом Промысла Божия и в полноте подражает Господу нашему Иисусу Христу, Который, хотя и был безгрешным, но пришел и как бы встал в один ряд с нами, кающимися, как будто тоже требующий покаяния. Христос не просто дал нам с Небес какие-то отдельные заповеди, которые мы должны соблюдать, но Он Сам сошел к нам и показал это на деле, на практике. И что Он нам совершенно ясно сказал? «Аз приидох, не да творю волю Мою, но волю пославшего Мя Отца». Блаженный наш старец Иосиф на беседах говорил нам: «Как вы думаете, братья, если бы Христос исполнял Свою волю, разве это было бы греховно? Однако же Он этого не делал, чтобы быть Тем, Кто сначала сотворил, а потом научил». Воля, желание человека – это медная стена. Не глиняная, не каменная, не цементная, а медная, отделяющая человека от Бога. И блажен тот монах, который слушается. Послушание – это не дисциплина, это нечто другое, послушание – это когда ты отдаешь свое сердце. Монашеское жительство полностью Христоцентрично. Поэтому старец не пользуется послушанием своих чад для личных целей, его задача – убедить монаха, чтобы он подчинил свою волю воле Божией.

Если у вас есть вопросы, задавайте, а я, если смогу, отвечу.

– Как вовремя замечать появление греховного помысла и отсекать приражающиеся страстные помыслы еще на уровне прилога?

– Не занимайтесь много помыслами, к ним надо относиться с пренебрежением. Один монах нашей обители как-то пришел ко мне и говорит: «Мне надо исповедоваться». И смотрю, держит тетрадь. Я его спрашиваю: «Это что у тебя?» – «Это моя исповедь», отвечает. «Ну давай, – говорю, – буду читать твою тетрадь». Представляете, 30 страниц помыслов! Я ему говорю: «Ты что думаешь, надо исповедовать все помыслы, которые приходят тебе в голову? Ты так в психиатрическую больницу скоро попадешь!». Он записывал даже те помыслы, которые приходили ему во время службы. Я сказал этому брату: «Приходящие помыслы ничего не значат». Даже если ум на мгновение к ним склонится, это ничего не значит, абсолютно ничего! Забудьте это! Надо исповедовать только те помыслы, которые долго не отходят, остаются в уме на протяжении дней или недель, а вообще помыслы – это мыльные пузыри.

Расскажу вам еще один случай из жизни. Один молодой человек, воцерковленный, поддался чревоугодию: захотел в среду съесть шашлык и пошел его купить. Приходит, а продавец говорит: «Прости, но я вот только что продал последний». Этот юноша потом приходит ко мне и рассказывает: «Так и так, я бы съел шашлык!». А я ему: «Но ты ведь не съел? И все! Ты поддался помыслу, но не согрешил на деле». У нас ведь как? Сначала помысел, потом он переходит в слово, а потом идет к делу. Но совершенным грех считается тогда, когда он происходит на деле. Поэтому будьте внимательны и не занимайтесь особенно помыслами, презирайте их. «Помышления бо смертных боязливы» (Прем. 9, 14), дословно – «помыслы трусливы».

– Отец Ефрем, как Вы думаете, на что сейчас надо обратить особое внимание монашествующим в России, чтобы наши обители укреплялись и процветали?

– Нужно обращать внимание на послушание. Монах должен слушаться и не иметь пристрастий; особенно это к женщинам относится. У меня есть один женский монастырь, и когда я туда приезжаю, то начинается: «Геронда, помолитесь за мою тетю, за моего племянника, за соседа племянника. Геронда, помолитесь за моего брата, за знакомую моей сестры». Не надо заниматься нуждами тетей, племянников и их соседей. Обратите на это внимание, потому что женщинам особенно трудно дается добродетель странничества, у них бывает очень большая привязанность к родственникам. Они начинают усердно молиться за них, но под прикрытием молитвы за близких сердцем опять прилепляются к ним. А послушание говорит нам всецело предаться Христу. Кто, говорит Он, не отречется от всего своего имущества, не может быть Моим учеником. Это слова Христа, Который был милостивым, Который был Учителем милосердия! Но вы помните, как один человек сказал Ему после того, как Спаситель позвал Его за собой: «Позволь мне пойти похоронить моего отца»? Он ведь не лгал ему, он бы так и сделал. Но Христос говорит: «Нет, оставь мертвых погребать своих мертвецов. Ты иди за Мной». Почему, как вы думаете? Потому что этот ум человека призван к освящению. И в сравнении с освящением, святостью все прочее становится ничтожным, ничем. Или, к примеру, многие пишут своим родственникам-монахам письма. Меня братья спрашивают: «Геронда, ответить на письмо?». – «Нет, – говорю я, – не нужно отвечать. Ты молись за них, и это будет самым большим твоим приношением».

– Как сочетать сложную и ответственную должность в монастыре, связанную с хозяйством, с заповедью не заботиться о завтрашнем дне?

– Тот, кто заботится о делах, находясь при этом в послушании – у того «беззаботная забота». Святой Силуан Афонский, ваш соотечественник, был экономом даже не монахов, а мирских рабочих. И при этом он был великим безмолвником, настоящим исихастом. Обратите на это все свое внимание! Вы помните, он в своих воспоминаниях сам признается: «Игумен сказал мне быть экономом рабочих, и я внутренне воспротивился: «Ох, отче, что вы на меня возлагаете»…». Он только внутренне не сразу принял, не оказал немедленного послушания, хотя пошел и стал исполнять это дело. Однако степень его духовного преуспеяния не давала ему права воспротивиться даже так, внутренне. И он сам признается, что за это сопротивление игумену ему как епитимия была на всю жизнь дана головная боль. Так что будьте очень осторожны. Смотрите, как Христос таинственно, неким удивительным образом со Своей собственной волей отождествил волю, так скажем, законодательного органа, то есть настоятеля. Что Он говорит? «Кто слушает вас, Меня слушает, а кто отвергает вас, Меня Самого отвергает». Поэтому и еще одни великий святой нашего времени, старец Порфирий Кавсокаливит, подчеркивал значение радостного послушания.

– Как совместить покаяние и духовную радость, сокрушение и внутренний мир? И то и другое необходимо, но по видимости они противоречат друг другу.

– Насколько глубоко человек кается и имеет тот внутренний плач, что заповедан Христом, настолько одновременно чувствует, что этот плач становится радостотворным. Не размышляйте о предметах духовных при помощи чувств, сентиментальности. Кто-то плачет из-за того, что у него психологическая проблема, другой плачет из-за сентиментальности, а третий плачет по духовным причинам. И этот третий, он-то как раз всегда радостен. К сожалению, мы не отозвались достойно на призыв Божий – о себе говорю – и не соответствуем благодати и долготерпению Божию о нас. Но мы знали святых старцев, наших современников, которые сострадали людям и с большой болью сердца молились обо всех. И они всегда были мирными, радостными, легкими в общении. Это – чудо духовного человека.

– Как Вы думаете, возможны ли для современного монашества добродетели древних отцов?

– Во все времена и монашество, и человек – одни и те же. Конечно, к сожалению, у людей XXI века нет такой выдержки и таких сил, какие были у древних. Но если человек хочет, он может подвизаться по мере своих сил и может опытно переживать ту же благодать, что и древние отцы.

– Как при покаянии удержаться от уныния? Где грань между покаянием и унынием?

– Чтобы помочь нам это различить, есть духовный руководитель. Однажды к старцу Порфирию, а он был прозорлив, пришла одна монахиня. Она много читала о памяти смертной и начала от этого унывать, потому что это было сверх ее сил. Как только старец увидел эту монахиню, он тут же понял, в чем дело. И в то время, как она еще даже не начала говорить, он сказал ей: «Нет тебе благословения упражняться в памяти смертной. Думай только о любви Христовой». Так что подвиг покаяния должен направлять духовный руководитель, взирая на духовное состояние каждого человека. Мой старец Иосиф Ватопедский, когда был молодым, очень прилежал самоукорению и начал от этого унывать. Тогда наш «дедушка», Иосиф Исихаст, ему говорит: «Чадо, занимайся этим, но понемногу, не сильно». Конечно, когда он духовно созрел, у него уже не было с этим деланием трудностей.

Именно потому, что за духовным состоянием монахов надо наблюдать, святые отцы предписали, чтобы духовный отец, настоятель, всегда находился в монастыре. Конечно, он может изредка отлучаться на несколько дней, но вообще он постоянно находится с братиями. У нас миряне, к примеру, видятся с духовником раз в два-три месяца, более благоговейные – раз в месяц, но для них не установлено постоянного общения с духовным отцом. А для монахов святые отцы это установили, потому что монахи идут как бы по тонкой бечевке, и им все время нужна помощь.

– Как отличить спасительную память смертную от обычного страха смерти, который испытывают даже люди неверующие?

– Один человек рассказал мне, что раньше очень боялся смерти. А после того, как начал приезжать на Афон, у него этот страх исчез совершенно. Такой дар дал ему Бог. Психологический страх смерти неправилен, он отвергается, а память смертная во Христе оказывается победой над смертью.

К нам в монастырь однажды приехала группа паломников, и после повечерия я немного побеседовал с ними. Не знаю почему, но я стал говорить с ними о памяти смертной. Среди них оказался один психолог. И он мне потом говорит: «Отче, мы приехали к вам на Святую Гору, а вы начали говорить о таких грустных вещах». Я сначала не понял, что случилось. А он: «Что, не найти было другой темы поговорить? Зачем говорить о смерти?». И все время стучал по деревянному креслу, – это такая примета, чтоб его не сглазили. Но память смертная о Христе не в уныние человека повергает, а наполняет его радостью. Ведь во Христе мы побеждаем смерть, переходим от смерти в жизнь! И мы, монахи, есть предвестники вечной жизни. Почему? Потому что уже сейчас в нашем сердце живет предчувствие Царства Божия. Помните, что говорит авва Исаия? «Вспоминай о Царстве Божием, и оно мало-помалу привлечет тебя». Поэтому монах всегда радостный. Духовным чувством он уже вкушает Царство Божие. И Сам Господь говорит, что это Царство – внутри нас.

– Как исполнить заповедь апостола: «Всегда радуйтесь» и стяжать истинную духовную радость?

– Когда монах постепенно приобретет постоянное общение с Богом, то плодом этого общения будет радость. Настоящая радость – это не психологическое, а духовное состояние. Святитель Нектарий, великий современный святой, в одном письме очень хорошо говорит: тот, кто ищет источников радости не внутри себя, тот заблуждается, находится в прелести. К примеру, какой-то человек, которого мы любим, приезжает из-за границы в нашу обитель. И естественно, мы радуемся, что он с нами. Но сколько мы радуемся его присутствию, столько огорчимся, когда он уедет. Можно развить эту мысль. Мы любим какого-то человека, но Бог забирает его, он уходит из жизни. И насколько мы любим его, настолько эта любовь по его смерти превратится в боль. Поэтому человек не должен абсолютизировать те радости, что находятся вне его самого. Источник радости – у него в сердце, это непрестанное присутствие благодати. И поэтому человек Божий и при радостных, и при печальных событиях всегда остается мирным и спокойным.

– Как сочетать заповедь о любви к ближним с обязанностью быть собранным и молчаливым?

– Здесь тоже нужно рассуждение, потому что мы нередко впадаем в крайности. К примеру, у одного нашего брата в монастыре был не очень хороший голос. Я ему говорю: «Знаешь, чадо, ты не пой в соборе, а пой в наших маленьких храмах, с тремя-четырьмя другими отцами». И вот он пришел петь, их было четверо, но тут приходит повар и становится пятым. Тут брат перестал петь и говорит повару: «Или ты, или я». Тот удивился: «Почему?». Брат отвечает: «Старец благословил мне петь только тогда, когда в хоре до четырех человек». Что я хочу сказать? Заповеди духовного отца мы должны понимать правильно. Надо знать, когда говорить и когда молчать. Ведь молчание бывает и от эгоизма, и от неврастении, а бывает молчание духовное. Я как-то попросил своих монахов: «Не говорите во время службы». И вот один брат подошел на службе к другому и спрашивает его о чем-то по делу, о кухне, а тот вместо ответа показывает жестом, что нельзя говорить (палец приложил к губам). Это тоже не послушание. Он был обязан ответить, потому что была необходимость. Но когда монах любит молчание, Бог даст ему возможность и время молчать.